ОБЩЕЛИТ.NET - КРИТИКА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, литературная критика, литературоведение.
Поиск по сайту  критики:
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль
 
Анонсы

StihoPhone.ru

Преступление и наказание лермонтовского Демона

Автор:
«Свобода Демона – это черта «сверхчеловека»: «врага небес», «царя познанья», «бича рабов земных»…Эта свобода делает его ВЛАСТЕЛИНОМ ЗЕМЛИ» [Логиновская, с. 110]. С этим высказыванием согласится, наверное, большинство читателей поэмы М.Ю.Лермонтова «Демон». Весьма лестное для героя мнение! Оно кажется неоспоримым. Да и сам Демон убеждён, что земля отдана ЕМУ в безраздельное пользование, ведь Бог «занят небом, не землёй».
Содержание поэмы, на первый взгляд, полностью подтверждает эту мысль: никто из «рабов земных» не в силах препятствовать деятельности злого духа. Ещё бы!
…Пламень чистой веры
Легко навек я залил них, -
самодовольно заявляет Демон о представителях «толпы людской»… Как именно это происходит, подробно рассказывается в восточной повести. Говоря современным языком, на глазах читателя Демон даёт мастер-класс для «изгнанников, себе подобных»: он учит их правильно обращаться с «глупцами и лицемерами», своими потенциальными рабами.
И первое, что предпринимает злой дух, - подталкивает к гибели жениха Тамары, побудив его пренебречь обычаем прадедов – помолиться у часовни:
Его коварною мечтою
Лукавый Демон возмущал:
Он в мыслях, под ночною тьмою,
Уста невесты целовал.
Организовав таким образом для Тамары «день томительный несчастья», Демон является к ней, незримый, с утешительной речью. Героиня слышит «волшебный голос», полный любви и сострадания: «Дитя», «бедная дева», «ангел мой земной»! Стоит ли сокрушаться об участи погибшего? В раю, где бывший властитель Синодала пребывает,
Небесный свет теперь ласкает
Бесплотный взор его очей;
Он слышит райские напевы…
Уже было замечено, что вторая часть утешительной речи Демона выделена размером (хорей - вместо ямба первой и третьей части) [Ремнёва], и, следовательно, заслуживает особого внимания читателя.
На воздушном океане,
Без руля и без ветрил,
Тихо плавают в тумане
Хоры стройные светил…
Невольно вспоминается: «В небесах торжественно и чудно»… «Ночь тиха»…Свобода и покой, так любимые поэтом. Лечащая душу небесная гармония. Не совсем понятно только, зачем нужно говорить об очевидном:
Средь полей необозримых
В небе ходят БЕЗ СЛЕДА
Облаков неуловимых
Волокнистые стада.
Облака никогда следов не оставляли, не оставляют и не будут оставлять! Однако в сочетании с призывом: «Будь беспечна!» и дальнейшими рассуждениями (во второй части поэмы):
Что люди? что их жизнь и труд?
Они прошли, они пройдут… -
становится понятна мысль Демона: стоит ли беспокоиться о том, праведен твой поступок или грешен? Ведь всё пройдёт …без следа.
Третья часть речи Демона, по сути дела, призыв – радуйся жизни! Наслаждайся гармонией земного мира, заворожённого «волшебным словом». Что это за слово? Кем оно сказано? Поэт снова отсылает нас к известному стихотворению: «Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу»… И слово это – любовь…
Всё, что было сказано Демоном, так услаждает душу несчастной, так убаюкивает! И вполне могло бы быть произнесено …ангелом. Во всяком случае, Тамаре так хочется в это верить! Увидев в ту же ночь своего собеседника во сне и зная, что это не ангел («Венец из радужных лучей // Не украшал его кудрей»), она сама себе возражает:
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик – о нет!
Как будто существует какой-то третий вариант! Действительно, «детская непосредственность – одна из главных черт лермонтовской героини» [Пульхритудова].
А Демон на этот раз молчалив, очевидно, чтобы не мешать Тамаре насладиться зрелищем своей «неземной красы». Да и взор, полный любви, красноречивее всяких слов.
В уединённом монастыре, куда родные отвезли Тамару, Демон продолжает являться героине то в виде «знакомой речи», то в виде образа «без звука и следа».
«Сиял он тихо, как звезда...» Ненавязчиво, но неотступно!
Недаром сны её ласкали,
Недаром он являлся ей
С глазами, полными печали,
И чудной нежностью речей.
Действительно недаром! Когда Демон наконец предстаёт перед героиней лично, у него уже нет сомнений, что реестр его «рабов земных» пополнился ещё на одну единицу: «Она моя!» Но для окончательной победы Демону нужен поцелуй Тамары, т.е. не просто «тоска и трепет», а действие, причём действие осознанное - героиня (монахиня!) должна понимать, в чью пользу оно совершается.
Разговор Тамары с Демоном можно назвать диалогом только с большой натяжкой. Это несколько вопросительных реплик Тамары и три, один длиннее другого, монолога Демона.
Действовать следует очень осторожно, и поэтому в своём первом монологе на прямой вопрос Тамары: «Кто ты?» - Демон отвечает …комплиментом («Ты прекрасна!»). Но героиня не унимается, и злой дух начинает плести тонкую паутину лести. С одной стороны, он подчёркивает своё всемогущество:
Я тот, чей взор надежду губит;
…………………………………
Я бич рабов моих земных,
Я царь познанья и свободы…
С другой – заявляет о преклонении перед Тамарой, о готовности отказаться от своей безграничной власти ради любви к ней:
И, видишь, – я у ног твоих!
……………………………..
Я раб твой, - я тебя люблю!
Лишь только я тебя увидел –
И тайно вдруг возненавидел
Бессмертие и власть мою.
Да, наш герой - не ангел: «Я враг небес, я зло природы». Но причина-то этого: «Я тот, кого НИКТО НЕ ЛЮБИТ…» И Демон предлагает Тамаре примерить благородную роль миссионерки:
Меня добру и небесам
Ты возвратить могла бы словом.
Твоей любви святым покровом
Одетый, я предстал бы там,
Как новый ангел в блеске новом…
Для совершения этого чуда Тамаре достаточно посочувствовать Демону и выслушать его:
О! выслушай – из сожаленья!
………………………………..
О! только выслушай, молю…
И Тамара слушает. Результат – она уже верит Демону и не сомневается в его любви: «Скажи, зачем меня ты любишь?» Парадокс в том, что сама она этого не осознаёт, хотя вполне отдаёт себе отчёт в том, КТО её собеседник:
Оставь меня, о ДУХ ЛУКАВЫЙ!
Молчи, НЕ ВЕРЮ я ВРАГУ…
Однако совсем скоро враг превращается в друга:
Кто б ни был ты, МОЙ ДРУГ СЛУЧАЙНЫЙ, -
Покой навеки погубя,
Невольно я с отрадой тайной,
СТРАДАЛЕЦ, слушаю тебя.
Вы удивлены такой переменой? Но жалобы Демона на одиночество и пытку «думы неизбежной» во втором монологе так искренни, так трогательны! А «отраду тайную» можно объяснить лишь удовольствием, которое доставляет Тамаре мысль о том, что именно она не только избавит героя от страданий, но и вернёт его «добру и небесам». Однако вполне насладиться этой мыслью Тамаре мешают сомнения:
Но если речь твоя лукава,
Но если ты, обман тая…
На одной чаше весов – знание: кто есть кто; на другой – заманчивая перспектива высокой миссии. Срочно нужно положить на вторую чашу что-либо весомое, существенное. И Тамара требует …клятв и обещаний:
Клянися мне…от злых стяжаний
Отречься ныне дай обет.
И Демон клянётся (кто бы сомневался!). С жаром и пафосом. Вообще клянутся тем, что дорого больше всего на свете, чем придётся пожертвовать в случае, если клятва будет нарушена. Для Демона одинаково «дороги» первый день творенья и его последний день, торжество правды и позор преступленья, небо и ад. Только Тамара может не видеть, что все клятвы, с которых начинается третий монолог Демона, – заведомая ложь. А вот читателя автор поэмы уже предупредил, что к клятвам следует относиться снисходительно. Говоря о красоте Тамары в первой части произведения, он восклицает:
Клянусь полночною звездой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не целовал такого ока…
………………………….
С тех пор, как мир лишился рая,
Клянусь, красавица такая
Под солнцем юга не цвела.
Было бы понятно, если бы эти слова произнёс Демон. Но как смертный человек может знать, какое око целовал и какое не целовал каждый из земных царей даже пару тысяч лет назад?!
А вот злому духу известно всё, в том числе и сомнения, которые испытывала Тамара перед несостоявшейся свадьбой. Тогда её пугала
Судьба печальная рабыни,
Отчизна, чуждая поныне,
И незнакомая семья.
Известно и её отношение к монастырской жизни:
Пусть примет сумрачная келья,
Как ГРОБ, заранее меня…
Демон использует это знание, создавая иллюзию сочувствия героине:
Нет! не тебе, моей подруге,
Узнай, назначено судьбой
Увянуть молча в тесном круге,
Ревнивой грубости рабой…
……………………………..
Печально за стеной высокой
Ты не угаснешь без страстей,
Среди молитв, равно далёко
От божества и от людей.
Заканчивается монолог банальными обещаниями дать Тамаре власть («И будешь ты царицей мира») и богатство («Чертоги пышные построю // Из бирюзы и янтаря»); кое-что «царь познанья» прибавляет и от себя: «Пучину гордого познанья // Взамен открою я тебе». Мы не знаем, что ещё говорил Демон:
Соблазна полными речами
Он отвечал её мольбам.
Нам известен итог: Тамара гибнет. «Злой дух торжествовал», предвкушая заполучение ещё одной души. И какой! О душах таких людей, как наша героиня, посланник неба говорит:
Творец из лучшего эфира
Соткал живые струны их,
Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них!
Не следует ли из этих строк, что эти чистые души обречены на гибель? Почему не оправдались надежды Тамары, отправляющейся в монастырь: «Там защитит меня спаситель»?
Что могло спасти героиню? Очевидно, то, что спасло её душу после смерти. Почему во время первой встречи после заявления злого духа:
Здесь больше нет твоей святыни,
Здесь я владею и люблю, -
Ангел молча удаляется? Почему в конце поэмы (после поцелуя!) посланник рая одерживает победу? Ответ очевиден: в момент, когда «судьба грядущего решалась»,
К груди хранительной прижалась,
МОЛИТВОЙ ужас заглуша,
Тамары грешная душа.
Беда Тамары в том, что душа её только сейчас открылась для Всевышнего. Ни во время первой встречи с Демоном, ни когда–либо впоследствии при жизни героини МОЛИТВА НЕ ЗВУЧИТ! Даже в монастыре, когда
Перед божественной иконой
Она в безумье упадёт
И плачет…
Даже тогда
…в ночном МОЛЧАНЬЕ
Её тяжёлое рыданье
Тревожит путника вниманье…
А когда Тамара спохватывается и вспоминает о Боге («святым захочет ли молиться»), у неё уже нет сил избавиться от губительной зависимости:
Творец… Увы! я не могу
Молиться… гибельной отравой
Мой ум слабеющий объят!
Так что не один удалой жених презрел «обычай прадедов своих» - в трудную минуту обратиться за помощью к Всевышнему. А между тем, и властитель Синодала знал, и каждый путник знает силу усердной молитвы:
И та молитва сберегала
От мусульманского кинжала.
Нужно только ВОВРЕМЯ
…наважденье духа злого
От грешной мысли отогнать, -
как делает это «сторож полуночный», когда «нечестивое сомненье // Проникло в сердце старика», услышавшего «минутный крик и слабый стон» Тамары.
«Мечтанья злые – Божья казнь», - вразумляет Арсения игумен из «Боярина Орши». Дорого пришлось заплатить Тамаре за своё неведение. И лишь когда «с одеждой бренною земли // Оковы зла с неё ниспали», героине открывается истинное лицо её прежней мечты:
Пред нею снова он стоял,
Но, Боже! – кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, -
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица.
О дальнейшей судьбе злого духа в поэме сообщается:
И проклял Демон побеждённый
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..
Автор опять говорит об очевидном! Демон что мог остаться не один? Или мог обрести «упованье и любовь»?
Может быть, и мог… Ведь было время, когда он «ВЕРИЛ и ЛЮБИЛ, СЧАСТЛИВЫЙ первенец творенья». И если бы не жажда познания… Но неужели Демон действительно наказан за то, что хотел «всё знать, всё чувствовать, всё видеть»? Конечно, нет. Он пострадал (как и человек) за то, что поставил познание выше любви и веры. И получил то, к чему стремился, - «пучину гордого познанья». А дальше что? «Веков бесплодных ряд унылый» (познавать-то больше нечего!), пытка «думы неизбежной» и тщетные попытки «незабвенное забыть». Нет, не случайно первое слово в поэме и первая характеристика Демона – «печальный».
Впрочем,
была МИНУТА,
Когда казался он готов
Оставить умысел жестокой.
И были слёзы в глазах нашего героя, растроганного песнью Тамары и, в особенности, мыслью о том, что один из прежних друзей со страдальцем
Вновь повидаться захотел,
Сюда украдкою слетел
И о былом ему пропел,
Чтоб усладить его мученье?..
Ещё одна такая минута и … Однако реальная встреча с Ангелом оказалась слишком далека от той, которую нарисовал Демон в своём воображении. Конечно, никому не нравится, когда его обвиняют! Но неужели страдания из-за мелкого укола по самолюбию - слишком большая цена за жизнь Тамары и примирение с Богом (ведь херувим – лишь ПОСЛАННИК рая, т.е. проводник воли Всевышнего)?! Увы, протекшие века ничему не научили несчастного. Не оттого ли так грустны глаза Ангела… Знающий всё не знает самого главного: дерзость его БЕЗУМНА.
Кроме того, герой не случайно сравнивает себя то с «повреждённой ладьёй», плывущей «не зная назначенья», то с «отрывком тучи громовой», летящей «без цели и следа, // Бог весть откуда и куда». Не знает Демон и ответа на вопрос: в чём смысл его существования?
Прочитаем внимательно заключительную часть произведения. Мы видим на месте замка Гудала «зубцы развалины старинной». Вероятно, превратился в развалины и тот храм, у стен которого была похоронена Тамара. Во всяком случае, «…над семьёй могильных плит // Давно никто уж не грустит». Однако
Услыша вести в отдаленье
О ЧУДНОМ храме в той стране,
С востока облака одне
Спешат толпой НА ПОКЛОНЕНЬЕ…
Что же в нём «чудного», в этом храме? Неужели то, что когда-то он был построен на средства, добытые грабежом?
Один из праотцев Гудала,
Грабитель странников и сёл,
Когда болезнь его сковала
И час раскаянья пришёл,
Грехов минувших в искупленье
Построить церковь обещал…
Потомки грабителя выполнили его обещание. Более того, когда «меж снегов Кавказа // Поднялся одинокий храм», изъяли останки преступника из земли
И кости злого человека
ВНОВЬ упокоилися ТАМ…
Рифма ХРАМ - ТАМ заставляет думать, что останки «злого человека» были помещены не где-нибудь, а именно …в храме (!) А те, кто сотворил это кощунство, в своё время были захоронены у стен церкви:
И превратилася в кладбище
Скала, родная облакам…
Потомки преступника не только воспользовались награбленным, но и окружили зло ореолом святости, обожествили зло. Пришло время, и свершилось неизбежное:
На беззаботную семью
Как гром слетела Божья кара.
Род Гудала прекратил своё существование. «Грехов минувших в искупленье» отдана жизнь Тамары. Оттого и храм, у стен которого она похоронена, теперь «чудный». А Демон в этой истории – «необходимое лицо пятого акта». Он лишь «играл роль топора в руках судьбы». И «Тамара гибнет… из-за отведённой ему [Демону ] в мироустройстве роли и функции губителя» [Лермонтовская энциклопедия]
В последний раз злой дух появляется в поэме сопровождаемый эпитетом «надменный» (от глагола «дуть») [Шанский ]. Знающий всё герой не догадывается, до какой степени всемогущество его дутое, и, вероятно, в простоте душевной продолжает думать, что он – «существо… не просто стремящееся к свободе, но и взявшее её себе по праву сильного» [Логиновская, с.81]. Наивный!







Литература
1. Лермонтов М. Ю. Сочинения в двух томах / Сост. и комм. И. С. Чистовой.. — М.: Правда, 1988. (Т. 1.: Стихотворения, поэмы; Т. 2.: Драмы, проза)
2.Логиновская Е. Поэма М.Ю.Лермонтова «Демон». – М., «Художественная литература», 1977.
3. Лермонтовская энциклопедия. «Демон». http:dc.academic.ru
4 Пульхритудова Е. «Демон» как философская поэма // Творчество М. Ю. Лермонтова: 150 лет со дня рождения, 1814—1964. — М.: Наука, 1964
5. Ремнёва М.Л. и др. Лингвокультурологический тезаурус «Гуманитарная Россия».
http://tezaurus.oc3.ru
6. Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В., Краткий этимологический словарь русского языка. М., Просвещение, 1975, с.281




Читатели (3598) Добавить отзыв
 

Литературоведение, литературная критика