Второй акт трагедии «Ромео и Джульетта» заканчивается сценой в келье брата Лоренцо. К вошедшей в нее Джульетте Ромео обращается со словами:

Ah, Juliet, if the measure of thy joy
Be heap'd like mine, and that thy skill be more
To blazon it, then sweeten with thy breath
This neighbour air, and let rich music's tongue
Unfold the imagin'd happiness that both
Receive in either by this dear encounter.

Т.Щепкина-Куперник вполне точно передала смысл этих шекспировских строк, не забыв, кстати, и правило перевода инфинитива «to blazon»:

О, если мера счастья моего
Равняется твоей, моя Джульетта,
Но больше у тебя искусства есть,
Чтоб выразить ее, — то услади
Окрестный воздух нежными речами.
Пусть слов твоих мелодия живая
Опишет несказанное блаженство,
Что чувствуем мы оба в этот миг.

Но вот при переводе ответных слов Джульетты у уважаемой переводчицы почему-то возникли трудности с этой самой точностью. В результате она передала слова Джульетты следующим образом:

Любовь богаче делом, чем словами:
Не украшеньем - сущностью гордится.
Лишь нищий может счесть свое именье;
Моя ж любовь так возросла безмерно,
Что половины мне ее не счесть.

Но дело-то в том, что в оригинале речь идет о сущности вовсе не «любви», но совершенно другого явления, обозначенного Шекспиром словом «Conceit»:

Conceit, more rich in matter than in words,
Brags of his substance, not of ornament.
They are but beggars that can count their worth;
But my true love is grown to such excess
I cannot sum up sum of half my wealth.

Третья строка оригинала имеет более глубокий смыл:

Всего лишь нищими являются те, кто могут сосчитать свое богатство.

При этом Джульетта не может счесть вовсе не одну только свою «любовь», и именно потому, что ее любовь именно «true».
То есть все слова ответа Джульетты написаны Шекспиром еще и для того, чтобы смысл первого этого ответа слова стал более понятным.
Казалось бы, для мужчин, которые любят не «ушами», а глазами, это должно было бы быть понятно уже из слов Ромео.
Но и мужчины в своих переводах строк оригинала почему-то совершенно не считаются не только со словами Ромео, но и со всеми английскими словарями, включая шекспировский.

Д.Михалковский:

Любовь,
Что сущностью богаче, чем словами,
Горда собой, не требуя прикрас.
Кто сосчитать имущество свое
Способен, тот не более, как нищий;
Моя ж любовь так вышла из границ,
Что не могу я счесть и половину
Ее богатств.

О.Сорока:

Словами выразить его нельзя,
Узоры красноречья не помогут.
Лишь нищая расчислена любовь.
А у меня она так велика,
Что мне не счесть и половинной доли.

Б.Пастернак:


Богатство чувств чуждается прикрас,
Лишь внутренняя бедность многословна.
Любовь моя так страшно разрослась,
Что мне не охватить и половины.

А.Григорьев:

Восторг богат не словом, - полнотою;
Не украшеньем горд, - самим собою:
Тот - нищий, кто имущество сочтет:
Моя любовь дошла до крайней грани,
Своим богатствам потеряла счет.

Кстати, недалеко от женщины уходит переводчик-мужчина при переводе слова «conceit» и в следующих строках пьесы «Троил и Крессида» (I, 3):

And like a strutting player, whose conceit
Lies in his hamstring, and doth think it rich
To hear the wooden dialogue and sound…

Т.Гнедич:

И, как актер, гуляющий по сцене,
Увеселяя зрителей, считает….

Л.Некора:

….надувшись, как актер,
Что ум из головы спустил в поджилки
И топает ногами, порешив….

При этом главное-то заключается в том, что, похоже, смысл этого слова — «сonceit» в процитированных отрывках не понимают и все читатели, которые читают их только на языке Шекспира, в том числе составители шекспировского словаря.
И главным доказательством такого вывода является отсутствие понимания смысла этого же слова в сонете 26 Шекспира и смысла его герба.
Поэтому вынесенный в заголовок этой заметки вопрос, очень даже может быть, или даже, скорее всего, может просто-напросто повиснуть в воздухе.
Но в таком случае ни один из читателей этой заметки не сможет не признать справедливости обвинения ее автором всех читателей произведений В.Шекспира, как минимум, в поверхностности и безразличии.