Моими первыми армейскими цензорами были два молодых, красивых, щеголеватых лейтенанта, А. Ачкасов и А. Башкатов. Исполняли они временно должности командиров взводов, знакомили нас, новобранцев, с самыми азами армейской жизни. Ноябрьской дождливой осенью 1969 года довелось выслушать и принять к неуклонному руководству и исполнению их руководящие указания. Происходило это на 31-ой площадке, в казарме войскового приёмника. Мне было поручено тогда выпустить стенгазету. Накропал соответствующие заметки; картинки, рисунки подобрал и нарисовал в силу имеющихся зачаточных способностей. А по размышлению решил и поэзией разбавить суровую кирзовую прозу. Придумал с десяток рифмованных лозунгов-призывов, обращённых к сотоварищам, с неделю как облачившимся в солдатскую форму. Вот эти-то мои вирши и приказано было весьма решительным тоном порвать на мелкие клочки и выбросить куда подальше. Были среди них двустишия и четверостишия. Первым делом в мусорную корзину было приказано выбросить такой перл:

«Подъём! Отбой! Подъём! Отбой!»-
Кричит сержант наш на рассвете.
Мужайся друг, господь с тобой –
Иначе будешь в туалете…» (в смысле «очки» драить).

Ну, это ещё куда ни шло, это, может, и не совсем идеологически выдержано, просто печально-шутливая констатация имеющей место реальности нашего тогдашнего житья-бытья. А вот другие-то, их за что постигла та же участь?! Мне они по наивности представлялись совершенно безобидными. Ну, например: «Солдаты! Шагом чётким, дружным пройдём по грязи и по лужам!» (это про то, как мы на плацу ежедневно маршируем). И уж совсем непонятно было, почему не прошёл цензуру такой призыв: «Пусть твоя служба не нектар, прославь, солдат, Капустин Яр!». На вопрос: «А что, разве служба – нектар?» был получен ответ в том духе, что акцент следует делать не на отрицательных моментах, а видеть светлое, героическое, жизнеутверждающее, его и воспевать. С тех пор и уяснил я, сколь тесны и узки границы разрешённой военной гласности и демократии. Чуть влево, чуть вправо из строя – тут как тут охрана с овчарками…