Первая из них говорит ему, как большая:
"собирайся, хороший, мы уезжаем,
ничего не бери с собой, ни ключи, ни лица,
и оставь на полке футляр от себя пылиться.
Полчетвёртого ночи, пусты вокзалы,
а билеты я уже месяц как заказала".

И вторая уже с ним едет, ведет машину,
потому, что первая так решила,
расцветают в салоне жасмин, пачули -
даже безобонятельный бы почуял.
Из магнитолы - no me importa, no me importa,
проезжают вокзал, летят до аэропорта.

Третья с ним обнаруживается в отеле,
ну, а где еще сбываться-то, в самом деле,
со свечой над ними все-таки не стояли,
(в идеале - белые розы на одеяле).
Из эркера под крышей город - как на ладони,
не пришлют ни ребяток, ни весточки, ни погони.

У четвёртой что было, мы не запоминали:
про таинственный сад, открытие биеннале,
"Похититель мелодий" поставлен уже в Ла-Скала,
а она самого похитителя разыскала
и вернула себе до последней нитки, до нотки.
Нулевая сидит и думает: "вот счастливые идиотки".

Эти первая, и вторая, и иже с ними
в ней самой, если страх, как одежду, снимет,
но без тёплого страха её одолеет холод,
вот она и сидит до утра в полумраке холла,
бесконечно жасминовый чай себе наливая,
как температура души его, нулевая.

Он приходит, относится к ней предвзято.
Нулевая растёт над собой до одной десятой.

В голове мягкотелая мысль становится твёрдой:
"Завтра стану первой,
там рукой подать до четвёртой".