В современной орфографии оригинал этого сонета выглядит так:

Or whether doth my mind, being crown'd with you,
Drink up the monarch's plague, this flattery?
Or whether shall I say, mine eye saith true,
And that your love taught it this alchemy,
To make of monsters and things indigest
Such cherubins as your sweet self resemble,
Creating every bad a perfect best,
As fast as objects to his beams assemble?
O,'tis the first; 'tis flattery in my seeing,
And my great mind most kingly drinks it up:
Mine eye well knows what with his gust is 'greeing,
And to his palate doth prepare the cup:
If it be poison'd, 'tis the lesser sin
That mine eye loves it and doth first begin.

Скопированный в библиотеке Мошкова подстрочник, выполненный А.Шаракшанэ почти точно передает его содержание:

" Моя ли душа, коронованная тобой,
жадно пьет эту чуму монархов, лесть?
Или мне следует сказать, что мои глаза говорят правду,
и это любовь к тебе научила их такой алхимии,
чтобы делать из чудовищ и созданий бесформенных
таким херувимов, которые напоминают твое милое существо,
создавая из всего плохого наилучшее,
как только предметы собираются в их лучах?
О, верно первое: это виновата лесть в моем зрении,
и моя великая душа по-королевски выпивает ее;
мои глаза хорошо знают, что доставит ей удовольствие,
и приготовляют чашу по вкусу.
Если она отравлена, то это меньший грех,
так как глаза любят это питье и начинают вкушать первыми".

При этом тем, кто более-менее знаком с языком оригинала, смысл слова "почти" можно и не объяснять. Не буду объяснять и то, почему А.Шаракшанэ выбрал не первое, как некоторые его предшественники, словарное и естественное в контексте данного сонета значение английского слова "mind" - разум, а десятое - дух.

Потому что главное заключается в том, что ни один "переводчик" этого сонета на русский язык, в том числе, естественно, и А.Шаракшанэ, в своих переводах не воспроизводит слова "my great mind - мой великий разум" из десятой строки оригинала и, соответственно, подстрочника, в которой, напомню, слово "mind" почему-то переведено словам "душа".

Тот есть, тот чуткий и умный поэт, который сможет воспроизвести слова "мой великий разум" в необходимом действительном переводе этого сонета на русский язык переплюнет не только всех прошлых и нынешних "переводчиков" этого сонета в нашей стране, но, скорее всего, и всех других «переводчиков" во всем мире.

И только так, для затравки, на простеньком примере третьего катрена этого сонета можно показать, что, вообще-то, даже и не для самого выдающегося поэта, эта задача вовсе не такая уж невыполнимая.

Нет, это лести чрез глаза искус
Великий разум выпивает мой;
Его моим глазам известен вкус,
И чаши полнятся не по одной.

Вот только все дело здесь в том, что только настоящий, чуткий, разумный поэт может понять, почему слова "my great mind" надо переводить обязательно. Чтобы более полно и точно отразить не только глубочайший смысл этого сонета для тех, кто способен понять, что коронует разум В.Шекспира и каждого настоящего человека, и отражение чего В.Шекспир видит в каждом человеке и во всем в этом мире. Главное, в необходимом переводе надо еще отразить и издевательский характер этого сонета в отношении тех, кто отмеченное в предыдущем предложении понять совершенно не способен.

А потому для настоящего, чуткого, разумного переводчика этого сонета перевод отмеченных слов оригинала - дело не только профессионализма, но и чести.