Разум есть способность видеть связь общего с частным.

И.Кант


«Рыбак рыбака видит издалека». Поэтому полнейшее отсутствие среди читателей «Гамлета», включая самого И.Канта, даже если он и не читал «Гамлета», разумных, то есть видящих связь общего с частным людей элементарно и с абсолютной точностью доказывается тем, что ясное и точное видение этой связи Гамлетом поныне остается для них тайной за семью печатями. И, естественно, в первую очередь, это утверждение относится к тем читателям, которых, как некоторых драматургов во времена Шекспира, можно было бы назвать «университетскими умами».
Только именно потому, что «Гамлет» — это отповедь университетским умам, Шекспир заставил Гамлета учиться в университете. Иначе у Шекспира просто не было и не могло быть никаких других причин сделать это. Ведь даже люди, не имеющие университетского исторического образования, могут догадываться, что во времена Шекспира, а уж тем более во времена Гамлета, обучение принцев в университетах вовсе не было распространенной, обыденной практикой.
Для пояснения сказанного, наверное, полезно напомнить, что свой первый «камень в огород» университетских умов Шекспир кинул уже в поэме «Лукреция»:

Прочь, праздные слова, рабы шутов!
Бесплодные и немощные звуки!
Лишь в школах место для бесцельных слов,
Иль в дебрях схоластической науки.

( перевод Б.Томашевского)

И сразу же полезно спросить, кто еще из университетских умов столь внятно, ясно и точно давал подобный зарок.
В произведениях Шекспира достаточно полно раскрыта суть пустословия. Но в силу данного зарока Шекспир должен был дать и конкретные примеры пустословия и схоластики. И самый яркий, точный и важный такой пример приведен именно в «Гамлете».
Из этого примера следует, что грош цена любому университетскому образованию, если оно не дает полного («И толк-то есть, да не втолкан весь») видения, понимания связи общего с частным. А такого полного, всеобъемлющего понимания этой связи у людей поныне нет, поскольку поныне ни один человек не может, вслед за Гамлетом, сказать о своей способности «различать, знать (конкретных) людей». Все же разглагольствования о такой способности будут чистейшей воды пустословием и высшей пробы схоластикой у того, кто не выражает своего понимания, знания, что истинно в общем есть человек и, соответственно, что истинно в общем есть жизнь.
«Гамлет» и многие другие произведения Шекспира, особенно сонеты, изуродованы, испохаблены переводчиками, и, похоже, не только на русский язык, до неузнаваемости. Но если бы среди русских читателей «Гамлета» были разумные и чуткие люди, они, при всех недостатках навязываемых им переводов, должны были заметить, что Гамлет не только ставит перед ними вопрос «Что есть человек (в общем)…», но и дает верный ответ на этот вопрос, неоднократно подчеркивая свое знание этого ответа:

Он человек был, человек во всем;
Ему подобных мне уже не встретить.

(I,2, перевод М.Лозинского)

При этом главное-то заключается именно в понимании Шекспира, что знание жизни без знания людей или, наоборот, знание людей без знания жизни, — это нонсенс. И любой университетский ум, неспособный этого понять, — это тоже нонсенс, только ходячий. Но как во времена Шекспира, так и поныне в пустыне читателей напрасно звучат слова Гамлета:

Что человек, когда он занят только
Сном и едой? Животное, не больше.
Тот, кто нас создал с мыслью столь обширной,
Глядящей и вперед и вспять, вложил в нас
Не для того богоподобный разум,
Чтоб праздно плесневел он.

(IV,4, перевод М.Лозинского)

Даже считающийся лучшим перевод «Гамлета» М.Лозинским — никуда не годен, уже потому, что в переводе этого монолога не видно в тексте оригинала точно и ясно обозначенного указания на связь этого монолога со словами Гомера:

…безумствует он в погубительных мыслях,
«прежде» и «после» связать не умеет.

(«Илиада».I,340, перевод В.Вересаева)

Правда, в «Илиаде» (II, 105) есть и другой пример:

Носятся вечно по ветру людей молодых помышленья, побужденья;
Если ж участвует старец, то смотрит вперед и назад он.

(то же перевод В.Вересаева)

Последнее обстоятельство здесь подчеркнуто специально. Один из современников Шекспира –«университетский ум» Бен Джонсон подчеркивал, что Шекспир был не очень-то силен в латыни и в греческом. Но это не помешало Шекспиру увидеть в Гомере то, что ни один университетский ум не способен увидеть в нем и поныне. И самый анекдотический пример этой «куриной слепоты» университетских умов миру явил именно В.В.Вересаев, который после всех своих переводов Гомера и Вакхилида простодушно заявил: «Быть самим собою — значит развить в себе те возможности, которые заложены в тебе и которые придушены, изуродованы в тебе средою, воспитанием, влиянием окружающих тебя людей…Истина, Истина, где же ты? Десять тысяч лет тебя ищут, и десять тысяч лет в ответ на эти искания раздается только со всех концов этой проклятой Земли безрадостный стон всего живущего…Да, трудная вещь — создать в себе прочные, четкие убеждения, которые ничто не может поколебать».
Для тех, кто не силен в латыни, греческом, английском или русском языках остается пояснить, что задушена и изуродована в людях заложенная, «вложенная» в них способность «смотреть вперед и назад («до» и «после»)». Именно неразвитость этой способности у людей делает их игрушками, «дудками», жертвами различных «подстрекательств (Гомер)», и не только богов. И когда человек решает «быть человеком», он решает прежде всего не быть подобной «дудкой», «пушинкой» и т.д., а «быть самим собою».
Заложена же в людях эта способность связывать прошлое и будущее именно потому, что такая связь объективно существует в реальной действительности, в жизни. И знать жизнь — значит видеть и понимать эту связь, то есть самое в этой жизни общее и существенное, следовательно, — истину.
Естественно, бросить такой «булыжник в огород» обанкротившихся университетских умов мог только человек зрелый и образованный. Поэтому Шекспир и сделал Гамлета и старше принца Амлета из старинной пьесы, и образованнее. Своим же собственным примером Шекспир просто доказал, что «От ума до здравого смысла дальше, чем думают (Наполеон)».