"Широкая уличка" - давнее устоявшееся выражение. Однако в Петрозаводске была и улица с названием Широкая - Широкая Слободская. Она находилась перед Малой Слободской, сегодня это Левашовский бульвар, а в те времена это были две проезжие дороги, на ухабах и рытвинах которых то и дело застревали колеса телег. Витрышки действительно веяли с холодного синего Онего. А вела Широкая на Никольскую - на кладбище (ныне - район бани на Красной).
Если вспомнить, что Ирина Федосова говорила, что не может плакать о тех, кого уже оплакала когда-то, потому что не помнит покойников, то плачи, записанные Барсовым, хотя бы частично могли быть созданы ею в Петрозаводске! А значит, и по эту сторону Онего звучал ее голос...
Последние сведения о месторасположении дома Ирины Андреевны, которыми мы располагаем, указывают на угол Широкой (Еремеева) и Куйбышева.
"Нонь я дольщица Никольской славной улицы..."
Мы нашли у Ирины Федосовой упоминание еще одной улицы, которая в то время была в Петрозаводске. Это улица Никольская, район современной улицы Красной. Улица эта упоминается в устоявшейся словесной форме "нонь я дольщица, половинщица..." - оно, по первоначальному смыслу, очевидно, означало "быть в доле" - в земельном наделе, в доме. Названия улиц меняются - Никольская, Крещенская... В "Плаче по мужу" 1868 года (Яков, конечно, был жив) Ирина Андреевна упоминает Никольскую ( "Избранное", с. 74). Чистов упоминает в примечаниях к этому плачу, что это образ кладбища, могилы. То есть буквально - "в доле с кладбищем".
В районе Красной, действительно, было Неглинское кладбище. Кладбище примерно XVIII века, застроено жилыми домами в середине XIX века.
В 1930-е годы на этом месте было построено здание бани № 1. Кладбище на Широкой улице было закрыто только в 1874 году. Захоронения сместились в район Вольной, там было старообрядческое кладбище, о нем речь пойдет дальше.
Городских кладбищ было много. И в районе Красной и Еремеева, и проспекта К. Маркса, и ТК "Лента"... Были грузинское, немецкое, еврейское кладбища....Может, была и "Варварка".
"Нонь я дольщица Никольской славной улицы,
Половинщица Варварской славной буявы..."
Буява - кладбище. В словаре В. Даля "БУЯВЫЙ лес, буявое мясо, арх. сырой, сочный, мокрый". Мать сыра-земля? Также это слово возводят к раннему Новгороду, в значении "заброшенное кладбище". В словаре Даля «буйвище» — «возвышенное, открытое кругом место; пустырь на возвышении; погост, место, где стоит церковь (обычно на возвышенности), место внутри ограды церковной; кладбище, могилки, могильник.. .»
Вторую строку (Варварка) разгадать не удалось. Возможно, речь идет о кладбищенской церкви?
В Великой Губе, в Яндомозере находится Варваринская церковь в форме башни, именно в башню, по преданию, за красоту была заточена Св. Варвара. Наблюдая мир из окна темницы, Варвара пришла к вере в Бога, тайно приняла крещение и позднее за это была убита язычниками. Есть и здесь и Никольская. В народе говорили о декабрьских днях: «Варвара ночи перебила, и дня приточила, а Николай морозом присушив», "Никола да Варвара рядом ходят". Возможно, речь не о Петрозаводске. Иконы Варвары есть в двух Соборах города в в Екатерининской церкви.
Улица Федосовой раньше называлась Военной. Возможно, дом, где жили Ирина и Яков Федосовы, стоял здесь. Этой версии придерживается большинство исследователей, с которыми мы побеседовали. Но точных доказательств ни у кого нет.
Однако, в "Плаче о холостом рекруте", мы (Карина Широкова - автор "находки") обнаружили довольно любопытные строки. Зная, что Ирина Андреевна часто описывала реальные события, они, на наш взгляд, своеобразный указатель:
"И как я да была в городе Петровскоем,
И хоть недолгой я была поры да времечки,
Хоть одну жила уречную неделюшку,
И насмотрелась на несчастных я головушек,
И на победну горьку жизнь я на солдатскую!".
Улицы, находящиеся рядом - Военная, Солдатская слобода. В самом плаче - яркое описание пребывания солдат в казармах "злодийного города" - Петрозаводска, который упомянут в плаче 12 раз!.
В самом большом по объему из опубликованных в «Избранном» плаче примерно на 14 страницах из 57 от лица соседки, у которой брат отдан в рекруты и которая неделю прожила в Петрозаводске, навещая его в казармах, рассказывается о горькой участи «солдатушек».
«… И быдто белочки солдатики поглядают, и быв упалы серы заюшки посматривают» через решетки казармы, избиты спины, подбиты «очушки», «исколочена голова», вода для питья – «со ржавушкой». Свирепые ротные кричат по-звериному. "Комендеры" нерусские. Вот имена командиров, например, Олонецкого 14 пехотного полка с 1869 по 1895 год: Шильдер-Шундер, Черемзин, Миркович, Москалиц, Мек, Айгустов, Пакллен, Мау. Новобранцы выстроены в «шариночки», в лицо им дуют ветры на палящем крещенском морозе. Соседка часами ходит у «казарм казенных», задаривая «караульщиков». Из пожарных труб, из бочек с ключевой водой караульщики окачивают причитывающих женщин – «надрыгаясь» над ними. Можно, конечно, и понять этих "шутников" - вот с какими словами обращается к ним в плаче героиня Ирины Федосовой: "Когда бреют лоб, мать вопит:
Будьте прокляты, злодеи супостатные!
Вергай скрозь землю, некресть ты поганая!..
И кабы мне да эта бритва навостеная,
И не дала бы я злодийной этой некрести
И над моим ноньку рожденьем надрыгатися"...
Пожарные трубы, применяемые против причитальщиц, вызывают ассоциацию с разгоном демонстрации. Во второй половине 60 годов, отмечает Чистов, набор в армию резко увеличился. Солдаты давали клятву об отречении от родных, за укрывательство рекрута следовало зверское наказание.
Бывали случаи, когда солдаты убивали своих "комендеров" - на станции Петрозаводск была несохранившаяся могула солдата местной команды, убившего своего фельдфебеля (Забытая могила Красная Карелия. 1926. 8 июля)
Соседка «вопит» 12 раз. Близким она советует сделать портрет солдата, от боли разлуки поможет и молитва «Миколе многомилостивому» - не только "крестьянскому заступнику", но и покровителю моряков, рекруты на Онего становились матросами .
